|||||||||||||||||||||||| |||||||||||||||||||||||| |||||||||||||||||||||||| ||||||||||||||||||||||||
БОЛЕКС
- "Болекс" - это лучшая мобильная 16-мм кинокамера. Берите, не пожалеете. Простая в обращении и легкая в переноске. Скажите, пожалуйста, вы знаете, как появился импрессионизм? Вы не знаете... Просто-напросто какой-то умник догадался наливать краски не в фарфоровые сосудики, а в тюбики с завинчивающейся крышечкой. Подумайте только - стало можно выходить на пленер и ловить впечатление, не боясь разлить краску. Тоже самое произойдёт и с вами, если вы купите у меня портативную кинокамеру, вы выйдете на улицу и начнёте фиксировать свои впечатления. Поверьте мне на слово!
- Мы берём эту камеру, - сказал один брат. А второй добавил:
- Только не надо её заворачивать.
ВРЕМЯ ПЕРЕМЕН
Вы никогда не задумывались над тем, что фраза "время перемен" таит в себе другое значение - "время потерь"? Уже тогда, в начале 50-х, Йонас Мекас задумал фильм, который должен был называться "Потери. Потери. Потери". Ему было всего двадцать пять. Он уже потерял Родину. И в предчувствии будущих потерь, он не хотел терять времени. Кинокамера сопровождала Йонаса всюду. Или он сопровождал кинокамеру? Даже самым близким людям казалось, что он никогда не выключает её, они всё время слышали рядом с собой ровное стрекочущее дыхание. 24 кадра в секунду - 756 миллионов 864 тысячи кадров в год.
ДЕРЕВЬЯ
"Я снимал почти пять лет. И как-то понял, что в Нью-Йорке, который я снимал было слишком много снега и деревьев. В Нью-Йорке почти нет снега, тогда как мои нью-йоркские дневники им просто переполнены. Или деревья. Сколько деревьев вы увидите на улицах Нью-Йорка? Значит я снимал снег и деревья из своих детских воспоминаний, создавал фиктивный Нью-Йорк. Литва сделала меня таким, как я есть, она следила за каждым моим кадром, на 99 процентов она стоит у меня за спиной и не даёт ошибиться."
Йонас МЕКАС
внезапно стоя на каком-то там этаже облюбованного книжного с кофейней на втором и запахом кофе разнесенном вознесенными потоками воздуха — вверх согласно лестнице — посреди отвратительной промерзшей зимы с кучами не выносимого грязного снега, с мокрыми волосами узлом и посреди дорогущих книг по искусству, с смсочным вопросом повисшим в воздухе, я поняла — вся живопись для меня это этот маленький кусочек —
чуть чуть до — импрессионизм — и чуть чуть после.
и как то, уже традиционно плющась от этого страгова, от узкой комнаты в общаге, от беспорядочного существования, от никак-не-достаточно, приняла что отношений любви недостаточно, внезависимо от того насколько ты профи дока и паришь в метре от пола, и какова степень твоей растворимости в взвеси.
а потом зачем смотреть видеоарт если ты не собираешься его снимать? ах, олег юрьевич, зачем держать эту восторгающе тяжелую книгу о импрессионистах со-спирающими-дыхание картинками, зачем водить пальцами по новым корешкам, и, запах типографской краски и глянцевая мелованная бумага, не для того ли чтоб и тебя потом переплели в что-нибудь соответствующие — жизнеописание в три тома или колоночку стальбовской. зачем плакать в подушку или плечо, доказывая что ты свеж, черт возьми, так же свеж, как на своей фотографии два года назад? зачем смотреть, если ты не собираешься делать? снег нью-йорк кузнецова зачем видеть судьбы если не хочешь их примерить? а потом обнаружить себя — совсем другим, нарезая круги отражения, не ведая, что творишь вдруг стать кем-то, сравнивающим запах фиалок и сверкающий звук только что родившейся музыки. кем-то кто жив слабо слабо копошащийся на дне своей жизни. кем-то кто так далек от этой своей золотой группы в институте — я теперь знаю как нам стоило назватся группа дня рождения — от своих милых девчонок, потерявших лицо, уж что-то, но в этом мы редкостно индивидуальны, и дальше, быстрее быстрее разгоняя мысли о зачем-смотреть-делать
целую долгую неделю с последними деньгами в кармане ходить на работу, не есть, пить кофе, запивать его водой, ощущать себя идиотом, считая трубки, и ничего не понимая, слушать о имплицитных функциях, знать, что опоздал, не успел, не догнал, вечером отправляться в нусле, идти по мосту, который как барабан и ветру который сдувает электрические огоньки просто быть просто жить засыпать просыпаться и не мочь сказать все мы пережили зиму, потому что с утра все в белых перьях — выдыхаешь люблю в перья, а выйдешь из метро солнце.
как мало мы контролируем то, чем мы станем. видео артик висит где-то с человеческим лицом в ильхоме, глупые желания сбываются. мозг бьется в истерике решить осознать понять стать кем-то как то жить
мифотворчество — деревья в нью-йорке, биржа труда прага 6 — мы долго рассматриваем мотоциклы — бутылочное стекло в окнах, бутылка текилы, поглаженная в супермаркете, но нет денег нет денег, на ласку не купишь, а так надо, вместо них приглашка — арт менеджменг, я-перемещенное-лицо, я-ташкентский процесс, я-слова-любви, я-движение-нежности, я-ночная-улица, я-мертвец-в-котле-с-пивом, я-написанная-автобиография, я-громыхающий-мост, я-опасность, я-мутная-вода, я снимаю под водой пальто и плыву в мартовской воде к набережной, потому что хочу выжить.
- "Болекс" - это лучшая мобильная 16-мм кинокамера. Берите, не пожалеете. Простая в обращении и легкая в переноске. Скажите, пожалуйста, вы знаете, как появился импрессионизм? Вы не знаете... Просто-напросто какой-то умник догадался наливать краски не в фарфоровые сосудики, а в тюбики с завинчивающейся крышечкой. Подумайте только - стало можно выходить на пленер и ловить впечатление, не боясь разлить краску. Тоже самое произойдёт и с вами, если вы купите у меня портативную кинокамеру, вы выйдете на улицу и начнёте фиксировать свои впечатления. Поверьте мне на слово!
- Мы берём эту камеру, - сказал один брат. А второй добавил:
- Только не надо её заворачивать.
ВРЕМЯ ПЕРЕМЕН
Вы никогда не задумывались над тем, что фраза "время перемен" таит в себе другое значение - "время потерь"? Уже тогда, в начале 50-х, Йонас Мекас задумал фильм, который должен был называться "Потери. Потери. Потери". Ему было всего двадцать пять. Он уже потерял Родину. И в предчувствии будущих потерь, он не хотел терять времени. Кинокамера сопровождала Йонаса всюду. Или он сопровождал кинокамеру? Даже самым близким людям казалось, что он никогда не выключает её, они всё время слышали рядом с собой ровное стрекочущее дыхание. 24 кадра в секунду - 756 миллионов 864 тысячи кадров в год.
ДЕРЕВЬЯ
"Я снимал почти пять лет. И как-то понял, что в Нью-Йорке, который я снимал было слишком много снега и деревьев. В Нью-Йорке почти нет снега, тогда как мои нью-йоркские дневники им просто переполнены. Или деревья. Сколько деревьев вы увидите на улицах Нью-Йорка? Значит я снимал снег и деревья из своих детских воспоминаний, создавал фиктивный Нью-Йорк. Литва сделала меня таким, как я есть, она следила за каждым моим кадром, на 99 процентов она стоит у меня за спиной и не даёт ошибиться."
Йонас МЕКАС
внезапно стоя на каком-то там этаже облюбованного книжного с кофейней на втором и запахом кофе разнесенном вознесенными потоками воздуха — вверх согласно лестнице — посреди отвратительной промерзшей зимы с кучами не выносимого грязного снега, с мокрыми волосами узлом и посреди дорогущих книг по искусству, с смсочным вопросом повисшим в воздухе, я поняла — вся живопись для меня это этот маленький кусочек —
чуть чуть до — импрессионизм — и чуть чуть после.
и как то, уже традиционно плющась от этого страгова, от узкой комнаты в общаге, от беспорядочного существования, от никак-не-достаточно, приняла что отношений любви недостаточно, внезависимо от того насколько ты профи дока и паришь в метре от пола, и какова степень твоей растворимости в взвеси.
а потом зачем смотреть видеоарт если ты не собираешься его снимать? ах, олег юрьевич, зачем держать эту восторгающе тяжелую книгу о импрессионистах со-спирающими-дыхание картинками, зачем водить пальцами по новым корешкам, и, запах типографской краски и глянцевая мелованная бумага, не для того ли чтоб и тебя потом переплели в что-нибудь соответствующие — жизнеописание в три тома или колоночку стальбовской. зачем плакать в подушку или плечо, доказывая что ты свеж, черт возьми, так же свеж, как на своей фотографии два года назад? зачем смотреть, если ты не собираешься делать? снег нью-йорк кузнецова зачем видеть судьбы если не хочешь их примерить? а потом обнаружить себя — совсем другим, нарезая круги отражения, не ведая, что творишь вдруг стать кем-то, сравнивающим запах фиалок и сверкающий звук только что родившейся музыки. кем-то кто жив слабо слабо копошащийся на дне своей жизни. кем-то кто так далек от этой своей золотой группы в институте — я теперь знаю как нам стоило назватся группа дня рождения — от своих милых девчонок, потерявших лицо, уж что-то, но в этом мы редкостно индивидуальны, и дальше, быстрее быстрее разгоняя мысли о зачем-смотреть-делать
целую долгую неделю с последними деньгами в кармане ходить на работу, не есть, пить кофе, запивать его водой, ощущать себя идиотом, считая трубки, и ничего не понимая, слушать о имплицитных функциях, знать, что опоздал, не успел, не догнал, вечером отправляться в нусле, идти по мосту, который как барабан и ветру который сдувает электрические огоньки просто быть просто жить засыпать просыпаться и не мочь сказать все мы пережили зиму, потому что с утра все в белых перьях — выдыхаешь люблю в перья, а выйдешь из метро солнце.
как мало мы контролируем то, чем мы станем. видео артик висит где-то с человеческим лицом в ильхоме, глупые желания сбываются. мозг бьется в истерике решить осознать понять стать кем-то как то жить
мифотворчество — деревья в нью-йорке, биржа труда прага 6 — мы долго рассматриваем мотоциклы — бутылочное стекло в окнах, бутылка текилы, поглаженная в супермаркете, но нет денег нет денег, на ласку не купишь, а так надо, вместо них приглашка — арт менеджменг, я-перемещенное-лицо, я-ташкентский процесс, я-слова-любви, я-движение-нежности, я-ночная-улица, я-мертвец-в-котле-с-пивом, я-написанная-автобиография, я-громыхающий-мост, я-опасность, я-мутная-вода, я снимаю под водой пальто и плыву в мартовской воде к набережной, потому что хочу выжить.