|||||||||||||||||||||||| |||||||||||||||||||||||| |||||||||||||||||||||||| ||||||||||||||||||||||||
Тайна, вызов, страсть, ужас,
одиссей просыпается в сон в котором май и все туманы превращаются в цветущие деревья, пахнет одуряющие, a за деревьями нет-нет да мелькнет спина пенелопы, волосы пенелопы, ухо пенелопы, рука пенелопы, и одессей не понимает — то ли ему хочется поймать эти части и не отпускать, пока целая пенелопа не собереться в руках, то ли проснуться наконец в сон, в котором туман оказывается снегом, и он лежит с раной в животе и истекает теплым на снег. О чем бы это не было, это означает, что он отдалился от пенелопы настолько далеко, что позволительно разложить её даже на такие сны, в которых она только примятый снег рядом с его остывающим лицом. Так далеко, что сон о первой комнате с постелью устланой белым начинается сразу после сна о снеге, но там он уже мертв, так мертв что даже легкие волосы перелопы невозможно пригладить его рукой.
одиссей просыпается в сон в котором май и все туманы превращаются в цветущие деревья, пахнет одуряющие, a за деревьями нет-нет да мелькнет спина пенелопы, волосы пенелопы, ухо пенелопы, рука пенелопы, и одессей не понимает — то ли ему хочется поймать эти части и не отпускать, пока целая пенелопа не собереться в руках, то ли проснуться наконец в сон, в котором туман оказывается снегом, и он лежит с раной в животе и истекает теплым на снег. О чем бы это не было, это означает, что он отдалился от пенелопы настолько далеко, что позволительно разложить её даже на такие сны, в которых она только примятый снег рядом с его остывающим лицом. Так далеко, что сон о первой комнате с постелью устланой белым начинается сразу после сна о снеге, но там он уже мертв, так мертв что даже легкие волосы перелопы невозможно пригладить его рукой.