рассматривала своё отражение в трамваевом стекле, после вчерашнего часового стояния на морозе губы обветрились и запеклись и я тут вспоминаю танечку, которая в еще присном прошлом кусала за губу макса, чтобы вызвать в нем всевозможную страсть и в деталях описывала в хрустящем письме (уже потом потом из далекого мухосранска) потерю ей девственности с каким-то сомнительном чуваком с брюшком и старше её. но, не смотря на подробности, о ней, как о первой побежденой сопернице осталось совершенно беззащитное воспоминание
однажды она появилась в каморке, вижу её, сидящую, с ровной спиной, и поводящую голыми плечами, в платке узорчатом, завязанном узлом на голой спине и с ярко розовой помадой, отливавшей в электрической затхлости каморки фиолетовым. казалось что густо и четко намазанные губы просто парили рядом с этими худыми плечами, как будто бы абстрактные плечи выгуливали абстрактные губы как собачку на невидимом поводке. и дабы закрепить моё зыбкое впечатление, в рамках истоии о театральной студии, которую она прсещала (макс в ту пору активно сочувствовал богеме) она встала на четвереньки на не очень чистый пол в каморке и несколько раз прогавкала. аристократические руки умеренной россиянки испачкались в пыли - губы оставались парить недолго над местом где она сидела.